Eugenia's Pressed Plant Art: Ошибана как "дзэнское" искусство (продолжение)

Но вернемся к самураям начала 13 века, когда дзэн пришел в Японию. Как уже говорилось, он хорошо наложился на синтоистские представления о том, что достаточно пережить явление, но не нужно пытаться понять его и выразить в словах. Как вы уже поняли, это была смесь изначально верных представлений о мире с искаженными, привнесенными из Китая и Азии.

Говорят, что одной из основных причин, привлекавших самураев к учению дзэн, была его простота. Здесь не нужно было постигать всю мудрость из канонических буддистских текстов, которые описывали просветление Будды, и вести отшельническую жизнь для того, чтобы достичь нирваны – высшей цели существования в буддийском миропонимании. По буддийским канонам материальный мир (сансара) – это иллюзорный мир. Существование продолжается вечно (это цепь перерождений), если только человек не достигает окончательной цели — нирваны, когда душа после смерти сливается с неким абсолютом и перестает воплощаться в тела. Другими словами, освобождается из цикла перерождений, принимает состояние за пределами страданий, когда исчезает их причина – желание. Состояние свободы от своего «я», т.е. самоотрицание, дает возможность познать мир в том виде, в каком он действительно существует. То есть, только нирвана – это реальный мир. Считалось, что нирваны могли достичь только монахи, полностью порвавшие с мирской жизнью и посвятившие себя изучению сложной метафизики основной буддистской доктрины.

Буддийский храм Бёдоин .

Дзэн же пренебрегает знанием и утверждает, что истина невыразима в словах и ее можно достичь лишь путем внутреннего скачка, освободив сознание от обычных путей, которыми движется мысль, да и от мысли вообще. Он делает упор только на собственный опыт человека. Любой человек может достигнуть нирваны, той самой истины, просветления, минуя череду перерождений, сразу посредством медитативной практики, через состояние сатори (кэнсё). Ни опыт Будды – Великого учителя, ни поучения конкретного наставника сами по себе ничем не помогут. Искать путь к внезапному озарению человек должен сам. Слова «я не знаю» - лейтмотив погружения в дзэн.
«Поймай момент настоящего и не беспокойся о догмах и теории»,- говорил дзэнский монах Риндзай. «Всё, что нужно,- со слов Риндзая,- это вести обычную жизнь со всеми её нуждами: одеваться, когда холодно, есть, когда голодно, ложиться спать, когда устаёшь, но только при этом полностью сосредотачивать своё сознание на каждом действии – и тогда всякое место, где бы вы ни оказались, окажется местом озарения».

Все наверное слышали о кодексе самурайской чести - Бусидо (Путь воина) – своде правил, который передавался из поколения в поколения (теперь-то мы знаем, что он тоже айнского происхождения). Он требовал от самураев самообладания, хладнокровия, воли, то есть качеств, столь необходимых для воина-профессионала, а также быть готовым в любой момент к смерти, что достигалось как раз посредством дзэн-медитаций. Благодаря наставлениям дзэн-буддизма самураи вырастали в дисциплинированных, хорошо обученных и опытных воинов. И это было больше, чем просто рост мастерства в боевых искусствах, но прежде всего рост духа, путь к просветлению и гармонии с миром. Главным оружием самурая был его дух, а меч был продолжением духа.

Так вот, одно из правил Бусидо гласит: «Обладающий лишь грубой силой не достоин звания самурая. Не говоря уж о необходимости изучения наук, воин должен использовать досуг для упражнений в поэзии и постижения чайной церемонии. Особую роль начал играть дзен в самурайской Японии с XVII в. К этому времени все великие сражения остались позади, и полем деятельности самураев стали изящные искусства.
Так как дзэн утверждал, что земное бытие (сансара) неотличимо от нирваны, и для обретения истины и озарения отнюдь не следует порывать все связи с жизнью, то самурайская культура начинает не просто восхищаться ускользающим очарованием этого мира, но и видеть в нем эстетический идеал жизни вообще.

Поль Дьер. Гора Фуджи

Вот к этому времени, я думаю, и относится период расцвета ошибаны как одного из видов дзэнского искусства. Жаль, что у нас нет возможности полюбоваться теми картинами из растений, которые были сделаны самураями. Было бы интересно…

В соответствии с дзэнским пониманием (гармония с миром, персональный опыт постижения истинной природы), искусство должно быть погружено в жизнь, пронизывать ее, а жизнь повседневная сама при этом должна стать искусством. Убеждение в том, что в природе всё уже есть, заставляет и процесс созидания (стихов, сада, танца) трактовать как выявление, открытие того, что уже есть, но пока скрыто от глаз.
"Чувствовать прекрасное – значит следовать природе, быть другом четырёх времён года. Всё, что видишь, - цветок, всё, о чём думаешь, - луна. Для кого вещи не цветок, тот дикарь. У кого в сердце нет цветка, тот зверь. Изгони дикаря, одолей зверя, следуй Вселенной – и вернёшься в неё",- говорит японский поэт Басё.
У японцев стирается грань между реальной повседневной жизнью и искусством. Японец делает искусством разделку рыбы, каллиграфию и военное дело. Вспомним также традиции любования луной («цукими»), цветущей сакурой («ханами»), сливой («умэ мацури») и т.п.
Главное – создать образ в своей душе. Художник и мир – едины. И художник (поэт, музыкант) никогда не стремится к субъективному самовыражению в западном смысле. Напротив, он стремится, передавая уникальность самого предмета, к безличности собственного выражения («я не знаю»), к состоянию сознания, свободного от «я» и потому не искажающего истинную сущность. Такое состояние сознания достигалось при помощи медитативных приемов отработки дыхания, концентрации внимания, перевода действий с уровня сознательно принимаемых решений на уровень мгновенной спонтанной и естественной

реакции.

Kate Chu. Orсhids

Вот, взять к примеру, японские трехстишья – хайку (хокку):

Лепестки ворожат -
Мельтешит и мерцает храм
Сквозь ветви сакуры.
(Бусон)

или

Один за другим
Опадают лепестки махровой сакуры,
Порхая на ветру.
(Сики)

Здесь есть взгляд, но нет того, кто смотрит. Дистанцируясь от своего «я», заполняя свое сознание каким-то образом или мыслью, медитируя, автор переживает свой собственный опыт постижения истинной природы – сатори, озарение, - и рождает три коротеньких строчки, которые рисуют нам целую картину, образ, мысль. Он не развертывает перед читателем всей панорамы возможных ассоциаций, возникающих в связи с данным предметом или явлением. Он только будит мысль, дает ей определенное направление.

Так же творил и художник ошибаны, создавая из засушенных растений свой образ. И его образ, обращаясь к образам сознания зрителя, человека, воспринимающего искусство, позволял тому вслед за автором пережить озарение – внезапно услышать шум водопада, почувствовать запах цветущей глицинии, увидеть спелые плоды хурмы среди ветвей дерева, ощутить сырость утреннего тумана в горах.

(авторы мне неизвестны)

В отношении материала художник также не стремился к тому, чтобы своей волей преобразовать, изменить его исходные свойства. Напротив, он стремился сохранить его особенности, стараясь выявить присущую тому природную красоту. Так же, как и в случае с хайку, художник имеет своей целью не проявить себя, не дать свое видение, а увидеть истинное, внутреннее и представить его как оно есть. Отсюда присущее японской ошибане внимание к единичному, неповторимому, лаконичность, неприхотливая простота и приближение изображаемого – крупный план, втягивающий нас в переживание. А простота призывает к легкой незавершенности, некоему нарочито допускаемому несовершенству, что должно восприниматься как нежелание человека приукрашивать естественность самих вещей. Думаю, что классическая ошибана должна выглядеть примерно так:

(автора не знаю)

Эта работа – приз Gran-pri на японской выставке ошибаны в Йокогаме, 2009г.(фото из каталога)

Hiroyama Emiko (Japan)

Nishii Maki (Japan)

Yamada Yoko (Japan)

Особая вписанность в мир, особый настрой мировосприятия, гармония с миром – все эти черты дзэна несла в себе ошибана как часть системы японских искусств.

Подводя итог, хочу сказать, что живопись растениями, которая мне так нравится и которую Юрков Александр Николаевич так метко назвал «флорийской мозаикой», имеет очень мало общего с искусством, когда-то возникшем в самурайской Японии. Вернее, общее только одно – это тот материал, который мы используем – засушенные под прессом части растений. Для сравнения – на картинах наших мастеров кусочки растений, особенно мелкие, выглядят как мазки краски. Вот, например, картина "Парус" Татьяны Мазаевой из Литвы, которая не перестает удивлять нас своими работами:

Но сейчас и современный японский pressed plant art, а также творчество художников из Кореи и Тайваня, уже вплотную приблизились к западной живописи, хотя и отличаются каким-то неповторимым восточным духом, да и листики-цветочки они предпочитают использовать в целом виде.
Ну что ж, мир не стоит на месте, и это наверное хорошо!